Uriah Heep
Как британские рокеры остановили Холодную войну
История Uriah Heep про агентов КГБ с каменными лицами, оружие, красивых девушек и галлоны водки
Джонни Блэк, фото - Тони Моттрэм
Classic Rock Special
перевод с английского
Москва в разгар напряжённости между Востоком и Западом была мрачным, чужим городом. Что может быть лучше для стареющих британских рокеров Uriah Heep, чтобы вернуть свой былой авторитет?
В 1987 году мир стоял на пороге сейсмических перемен. Той зимой президент СССР Михаил Горбачёв и его американский коллега Рональд Рейган подписали Договор о ликвидации ядерных ракет средней и меньшей дальности, что стало первым признаком оттепели в холодной войне между двумя странами.
Пока два политика пожимали друг другу руки, компания измученных ветеранов британского рока готовилась к своей вылазке за железный занавес, чтобы отыграть 10 концертов на московском стадионе "Олимпийский", вмещающем 18,5 тысяч зрителей.
Uriah Heep не были первой западной группой, выступившей в Москве - их опередили Элтон Джон, Билли Джоэл и UB40, но они стали первой хард-рок-группой, сделавшей это. И Хипы, по-своему, стали частью мировой истории.
Ласло Хегедюш (промоутер): Карьера Uriah Heep на Западе катилась к закату, когда к власти пришёл Горбачёв и начал проводить политику гласности и открытости. Однако именно это позволило Хипам отправиться в Москву и отыграть 10 концертов на стадионе "Олимпийский" перед 180 000 зрителей [Ласло преувеличивает, зал вмещал 35 000 человек включая танцпартер, которого в то время не было - прим. переводчика].
Стив Паркер (менеджер Uriah Heep): Когда Ласло спросил, не хотели бы ли Хипы выступить в Москве, я ответил "да", даже не спросив группу. Я понимал, что это может стать для них всемирной рекламой, и потому что Россия, похоже, станет одним из основных рынков в будущем. Последний концерт до Москвы они дали в клубе на 2000 мест в Германии, так что стадион "Олимпийский" был бы огромным скачком вверх".
Артемий Троицкий (российский журналист/автор книг): В России рок-альбомы можно было достать только на чёрном рынке. Рок-музыка никогда не была запрещена, но ее не было на радио и телевидении, а пластинки официально не продавались [вообще-то в 1980 году в СССР был выпущен альбом Uriah Heep - "Innocent Victim тиражом более 80 000 экземпляров, и ещё переиздавался позже - прим. переводчика].
Мик Бокс (гитарист Uriah Heep): Мы слышали о том, что в России фанатов отправляли в тюрьму только за то, что у них были наши записи. [ещё в семидесятые на пластинках выходили кавера на Uriah Heep, в частности ансамблей Ялла, Иверия и других, соответственно у них были записи - прим. переводчика].
Ласло Хегедюш: Российские власти боялись рока, но они доверяли мне, потому что я помог американскому промоутеру Биллу Грэму организовать концерт в Москве в качестве заключительного мероприятия совместного американо-российского Марша мира из Санкт-Петербурга в Москву.
Мик Бокс: Мы приземлились в Москве немного не в лучшем состоянии после нескольких стаканов знаменитой русской "чечёточной воды".
Фил Лансон (клавишник Uriah Heep): Было ощущение, что мы приземлились на другой планете. Русские журналисты вышли к трапу самолёта и преследовали нас прямо до таможни. Даже просто выбраться из аэропорта было настоящим кошмаром
.
Стив Паркер: Мы даже не знали, что российское информационное агентство ТАСС рассылало пресс-релизы, пытаясь превратить концерты в глобальную новость. Их преподносили как часть открытия России в условиях гласности.
Берни Шо (вокалист Uriah Heep): Стадион "Олимпийский" был огромным, зловещим сооружением, шириной в три футбольных поля. Мы должны были играть перед этой полусферой из 18 500 человек на одной половине, в то время как позади нас, на другой половине, проходил чемпионат мира по хоккею среди юниоров.
Ласло Хегедюш: У русских не было ничего из того, что необходимо для рок-концерта, поэтому мне пришлось привезти всё - звук, свет, кейтеринг, лазеры - на грузовиках из Будапешта. На всём пути от российской границы нас сопровождала федеральная полиция, потому что без них местные полицейские останавливалы бы нас на каждопересечении региона и забирали всё, что им приглянулось. Работа с русскими была очень сложной. Нам приходилось согласовывать всё с администрацией стадиона, федеральным правительством, местными властями, коммунистической партией, КГБ...
Мик Бокс: К нам были приставлены ребята из КГБ, которые следовали за нами даже в туалет. Если мы садились в машину, четверо этих огромных громил набивались в маленькую Lada и ехали за нами, прижавшись харями к окнам, что очень портило представление о стране.
Берни Шо: Только когда мы вышли на сцену в первый вечер, мы поняли, что публике не разрешается стоять перед нами - они должны сидеть. Между нами и первой парой глаз было около 100 метров. А по периметру зрительного зала спиной к нам стояли 300 вооруженных солдат - АК47, меховые шапки, шинели. Мы играли им в затылок.
Ласло Хегедюш: На первый концерт билеты не продпвали. Все зрители были только по приглашениям. Их привозили с заводов и школ, нарядно одетых, в костюмах и галстуках, настоящие комсомольцы.
Мик Бокс: Им даже было запрещено танцевать, но они могли хлопать и подпевать. Они находились на расстоянии 30 метров, поэтому играть для них было сложно. К счастью, мы начали использовать радиосистемы, поэтому мы с Берни искали брешь в оцеплении и пытались пожать руку кому-нибудь из них.
Фил Лансон: Пока они это делали, я прекратил играть и пошёл к краю сцены, чтобы лучше видеть. Но там не было никаких обозначений границы сцены, поэтому я упал прямо через край и на пару дюймов промахнулся мимо генератора, который мог бы меня убить. Я ковылял обратно, держа в руках бутылку водки. Это был единственный способ преодолеть боль.
Берни Шо: Мне удавалось протискиваться сквозь строй военных, потому что они не знали, что делать. Я совал им в лицо микрофон и пытался выудить из них хоть немного слов, но им было приказано молчать и держать себя в руках.
Мик Бокс: Я вдруг услышал визг: "Мик! Мик!" Один парень бежал по проходу как сумасшедший, что его никтот не мог остановить. Он как будто взлетел на сцену, и был похож на морскую звезду, распластавшуюся в воздухе. Я поднял гитару, чтобы защититься от него, и он врезался в меня. Его зубы впились в моей Gibson Les Paul, затем он соскользнул вниз и упал на пол. Следы его зубов до сих пор видны на корпусе моей гитары.
Фил Лансон: После выступления меня усадили в такси и сказали, что меня везут ко врачу. Со мной был молчаливый молодой человек из КГБ. Улицы были пустынны, пока мы ехали, пока этот молодой парень наконец не заговорил вслух на ломаном английском. Он спросил: "Почему вы хотите, чтобы люди стояли перед сценой?" Он не смотрел на меня, просто уткнулся в окно. Затем он сказал: "Это нехорошо". Я понятия не имел, куда иду. Я не знал, арестуют ли меня и увижу ли я группу снова. Оказалось, что это был врач, но вся атмосфера была очень странной.
Стив Паркер: Каждый день у нас были собрания, на которых мы отчитывались перед администрацией стадиона и какими-то военными, в этом набитом дымом зале заседаний. Я рассказывал им, как группа недовольна тем, что повсюду полиция и военные. Постепенно мы добились, чтобы они сократили количество военных.
Берни Шо: Фанаты поджидали нас у чёрного хода, но официальные контакты между нами и ними не одобрялись. У нас были стычки с солдатами, чтобы мы могли дать автографы этим ребятам. К сожалению, было минус 26, поэтому чернила в их шариковых ручках замерзали. Они разогревали ручки фейковыми зажигалками Bic, пока чернила не становились достаточно тёплыми, чтобы мы могли расписаться на их пиратских копиях наших альбомов.
Стив Паркер: У одного из наших техников завязались отношения с русской девушкой, и один из сотрудников КГБ попытался выволочь её на улицу. Наш парень дал ему в морду и тот упал Мы замерли. Мы думали, что нас посадят в тюрьму. Но ничего не произошло. Их постоянное присутствие нас угнетало, но в таких ситуациях они, похоже, не знали, что делать.
Мик Бокс: При любой возможности, мы выходили на улицу и шли на рынок.
Берни Шо: Всё приходилось покупать на рынках. В магазинах ничего не было. Заходишь в булочную, а там одна буханка хлеба.
Мик Бокс: У нас было напечатано несколько коробок промо-фотографий. Люди брали их у нас, а потом использовали как валюту. Они могли выменять фотографию Uriah Heep с автографом на меховую шапку.
Стив Паркер: Мы снимали видео с концертов, но зрители были так далеко и так неподвижны, что это выглядело ужасно. Была одна независимая радиостанция, и мы организовали, чтобы они объявили в субботу утром, что если кто-то сможет прийти на стадион во второй половине дня, то увидит концерт Uriah Heep бесплатно.
Ласло Хегедюш: Охранники выходили на дежурство только по вечерам, поэтому они не знали, что это происходит.
Стив Паркер: И вот наступил полдень, и там было около 500 нормальных на вид ребят, которые терпеливо ждали. Они были длинноволосые, одетые в джинсу, футболки. Это было почти сюрреалистично - увидеть их после того, как мы привыкли к той публике, которую видели ранее.
Мик Бокс: Мы устроили для них полноценный концерт во время саундчека. Они просто сходили с ума. Они не могли поверить, что попали сюда бесплатно. Это было лучшее выступление за всю неделю.
Берни Шо: Нередко встречались девушки, которые предлагали тебе жениться на них, чтобы они могли уехать из России. Меня познакомили с балериной по имени Мария, и она пригласила меня в свою крошечную комнату в коммуналке. Я влюбился в неё всем сердцем. Утром она пошла на рынок купить свежих продуктов, и когда я сказал ей, что не могу их есть, она разрыдалась. У них все продукты были просто ужасного качества.
Это открыло мне глаза на то, как живёт другая половина планеты. Однако к нам относились очень хорошо. После каждого выступления мы возвращались в отель, где у нас были неплохие старомодные аппартаменты. Но когда один из членов роуди-команды позвонил своей девушке в Англию и рассказывал, как там холодно, серо и ужасно, вдруг раздался щелчок, и русский голос говорил: "Пожалуйста, не обсуждайте такие вопросы по международному телефону". Они прослушивали наши телефоны, слушали всё.
Мик Бокс: Некоторые члены венгерской команды искали жучки в своей комнате. Они нашли большой болт, торчащий из-под одного из ковров, и, откинув ковёр, открутили его, а затем услышали громкий грохот снизу. Болт удерживал люстру в комнате снизу, и, как в сериале "Дуракам везёт", она в дребезги разбилась об пол, только это было в реальной жизни.
Ласло Хегедюш: С каждым днём выступления становились всё лучше и лучше. Постепенно военные становились всё более дружелюбными. К последнему концерту они двигались втакт музыке вместе с аудиторией. Эти 10 концертов действительно открыли Россию для метал-групп и рок-групп в целом.
Лично для меня Uriah Heep стали лишь первыми из длинного списка артистов, которых мы смогли привезти в Россию. Через некоторое время русские даже начали платить за это. Двадцать шесть лет спустя я чувствую, что всё это стоило того, потому что Россия стала крупным музыкальным рынком.
Артемий Троицкий: После Uriah Heep у нас было множество хард-роковых групп, которые выступали здесь. Такие группы, как Nazareth, Deep Purple, приезжали сюда примерно в 1990 году, но я не думаю, что в этих турах было какое-то историческое значение.
Мик Бокс: В результате у нас было множество туров в России, и мы до сих пор популярны там. Но, если честно, несмотря на то, что наши альбомы теперь официально продаются, мы так и не получили с этого больших денег. Это всё ещё почти невозможно отследить.
Что было дальше?
Uriah Heep вернулись в Великобританию целыми и невредимыми. Берни Шо потратил год на то, чтобы перевезти на Запад свою девушку-балерину. К сожалению, их отношения продлились недолго.
"Она меня просто разводила", - говорит он. "Всё, чего она действительно хотела, - это билет на Запад. Как только она поняла, что я не рок-звезда-миллионер, она потеряла ко мне интерес и часами болтала по телефону за мой счет, обзванивая своих друзей в России. Я потратил ещё полгода на то, чтобы отправить её обратно".
В 1988 году Uriah Heep выпустили альбом Live In Moscow, скомпилированный из этих концертов.
