Slash
Откровенные вопросы и ответы с необузданным и талантливым гитаристом Guns N' Roses
Лонн Френд, Марк Кристенсен
Rolling Stone, январь 1991
Перевод с английского
Двойной Jack Daniel's с колой, безо льда, и чайный сэндвич. Начало шестого субботним вечером в Le Chardonnay, лос-анджелесском ресторане, построенном по образцу парижского бистро в стиле модерн, и там сидит Слэш, соло-гитарист Guns N' Roses, и непринуждённо беседует в богато украшенном уединённом лаундже.
"Попробуйте это, они вкусные", – говорит он, когда официант приносит тарелку с выпечкой. Он уминает маленькие тарталетки и медленно потягивает свой напиток, говоря при этом вполне внятно и трезво, в отличие от своей печально известной репутации пьяного балабола. Но Слэш, которому недавно исполнилось двадцать пять лет, остается аутсайдером в этой аристократической среде. Несмотря на недавно обретённые миллионы и прочное положение в рок-иерархии Лос-Анджелеса, он всё ещё не может забронировать столик в этом шикарном ресторане после завершения интервью. Ничего страшного. В тот вечер они со своей девушкой ужинают в другом месте, а затем заходят в декадентский секс-шоп под названием "Сундук удовольствий", чтобы купить рождественские подарки, в том числе смирительную рубашку для вокалиста группы Эксла Роуза.
Последние несколько месяцев 1990 года были для Слэша напряжёнными. Помимо завершения работы над вторым альбомом Guns N' Roses, он репетировал с группой для выступления на концерте Rock in Rio II, который пройдёт в этом месяце в Бразилии. На самом деле, Слэш работал почти безостановочно весь прошлый год. Группа выступила на Farm Aid III, участвовала в создании саундтрека к фильму "Дни грома" и благотворительного проекта Nobody's Child, а также записала более тридцати песен Guns для нового альбома. Кроме того, Слэш участвовал в сессиях с Игги Попом, Бобом Диланом, Майклом Джексоном, Ленни Кравицем и другими. Этот год должен стать еще более насыщенным: Как только альбом Guns N' Roses наконец-то выйдет, группа планирует отправиться в грандиозное мировое турне, которое станет первым с 1988 года и – что удивительно – первым выступлением Ганзов на аренах в качестве хедлайнеров.
Этого давно следовало ожидать. Слэш, чьё настоящее имя Сол Хадсон, живёт в Лос-Анджелесе с тех пор, как его родители переехали в Америку из Англии в начале семидесятых. Мама Слэша, профессиональный художник по костюмам Ола Хадсон, шила наряды для таких исполнителей, как Джон Леннон, Дайана Росс и Pointer Sisters, в то время как его отец – художник Энтони Хадсон создавал обложки для альбомов таких артистов, как Нил Янг и Джони Митчелл. Выросший в нео-хиппи среде Лорел-Каньона, который он до сих пор называет своим домом, юный Сол с ранних лет развивал свои творческие инстинкты. Он был увлечённым художником и даже создал серию иллюстраций животных для Bestiary, неопубликованной книги стихов, написанной Джони Митчелл, которая жила с ним по соседству.
"Он рисовал с тех пор, как только взял в руки карандаш", – говорит Ола Хадсон, добавляя, что он был воспитан на её альбомах Led Zeppelin и рос в очень любящей семье. "Я была потрясена многими вещами, которые я читала, где говорится так, будто я оставила его на пороге чьего-то дома в корзине. Они создают впечатление, будто у него никогда не было семьи и он рос на улице, как бродяга, но это неправда. Это просто часть его имиджа. Он не похож на человека в коже и татуировках".
Когда его родители развелись в середине семидесятых, Слэшу пришлось привыкать к необычной фигуре нового отца – Дэвиду Боуи. "Моя мама встречалась с Боуи сразу после того, как мои родители расстались", – говорит он. "Я тусовался с ним, его бывшей женой и их сыном Зоуи [он же Данкан Джонс, британский кинорежиссёр, известный по фильмам "Луна 2112", "Исходный код", "Варкрафт" и "Немой" – прим. переводчика], когда был совсем маленьким. Он мне не очень нравился, потому что был новым мужчиной в доме. Меня это раздражало". Сейчас Слэш помирился с Боуи и часто проводит с ним время, когда позволяют их графики.
Если домашняя жизнь в подростковом возрасте казалась нескладной, то в школе всё было ещё хуже. Застенчивый и отчуждённый, Слэш предпочитал рисовать картинки с динозаврами или гонять на велосипедах BMX, чем делать домашнее задание. "У меня были длинные волосы, а в школах, куда я ходил, было полно детей банкиров и агентов по недвижимости", – говорит он. "Не похоже, чтобы кто-то из них был из той же среды, что и я".
Слэша неоднократно выгоняли из школы, он был одиночкой, у которого никогда особо не было друзей, пока он не взял в руки гитару. "Дети вокруг меня изменились, и внезапно я стал более популярным, потому что играл на гитаре", – говорит он. Впервые он увлёкся инструментом после уговоров Стивена Адлера, товарища по BMX-гонкам, который позже стал барабанщиком Guns N' Roses.
До Guns N' Roses Слэш выступал с несколькими барными группами и недолго проработал в полностью негритянском фанк-ансамбле. Затем он вместе с Адлером и выходцами из Индианы Экслом Дабл-Ю Роузом и Иззи Стрэдлином участвовал в череде рок-групп до 1985 года, когда все четверо объединились с басистом Даффом МакКэганом сформировали Guns N' Roses.
После огромного успеха дебютного альбома Guns N' Roses "Appetite for Destruction" и последующего EP "G n' R Lies" группа столкнулась с серьёзными проблемами. Прежде всего, коллектив подвергся преследованию в неполиткорректности из-за текста песни G n' R Lies "One in a Million", в котором содержались упоминания о "ниггерах" и "пидорах". Обвинения в расизме особенно задевали Слэша, чей отец – белый, а мать – чёрная. "Когда Эксл впервые придумал эту песню и очень хотел её исполнить, я сказал, что не думаю, что это будет круто", – рассказывает Слэш. "Но Эксл очень настойчив в самовыражении, и его тексты очень прямолинейны. Он очень откровенен, и у него есть свои причины... Я не жалею о том, что записал "One in a Million", я просто сожалею о том, что мы пережили из-за неё и о том, как люди восприняли наши личные чувства".
Помимо скандала вокруг "One in a Million", группе угрожал ряд других кризисов. У нескольких участников, включая Слэша, начались проблемы с наркотиками. Группа начала постепенно раскалываться, и стало трудно организовывать сессии для нового альбома. Попытка провести серию репетиций в Чикаго с треском провалилась; попытка воссоединиться для участия в концертах с Rolling Stones привела к тому, что Эксл пригрозил уйти из группы, а Адлер был уволен прошлым летом, когда не смог взять себя в руки.
В конце концов, группа продолжила существование. На место Адлера был приглашён барабанщик группы Cult Мэтт Сорум, и прошлой осенью вместе со Слэшем, МакКэганом, Стрэдлином и клавишником Диззи Ридом группа записала инструментальные партии для своего нового альбома; на момент публикации оставалось лишь завершить работу над вокалом Эксла и свести его. После нескольких интервью Слэш с гордостью продемонстрировал грубые, но впечатляющие миксы нового материала группы – роллинговскую песню с участием Стрэдлина "Dust and Bones", короткий запоминающийся трек "Double Talkin' Jive", панковскую вещь "Shotgun Blues", песню Эксла о передозировке под названием "Coma" и дуэт Эксла и Элиса Купера в "The Garden". Кроме того, для альбома были записаны такие песни, как "Estranged", "Bad Apples", "Back Off Bitch", "14 Years", "Loco-Motive", "Perfect Crime", "Don't Damn Me", "Ain't Goin' Down", "You Ain't the First", "So Fine", "Don't Cry" и "Why Do You Look at Me?".
Интервью со Слэшем проходило в течение нескольких встреч, некоторые из которых состоялись в начале 1990 года, а самые последние – в прошлом месяце в Le Chardonnay и в его доме, расположенном в Лорел-Каньоне. На протяжении всех встреч гитарист был весел, непринуждён и – самое главное – сосредоточен. Хотя он был не против рассказать о своей личной жизни или о своих чувствах к другим участникам группы, он был явно одержим идеей закончить работу над новым альбомом. Тем не менее, он не хотел нагнетать шумиху. "Всё, что вам нужно сделать, это послушать его", – говорит он об альбоме. "Если он вам нравится, то он вам нравится, а если нет, то мы это сделали и всё".
Прежде всего, я отказываюсь говорить о наркотиках, Эксле и любых других группах. Точка. [улыбается.]
Ну ладно, тогда давай тогда поговорим о новом альбоме. Почему он называется Use Your Illusion?
Это название картины какого-то неоднозначного художника. Не знаю, кого именно. Я никогда о нём не слышал. Я не слежу за искусством. Но это название картины, которую купил Эксл и сказал: "Давайте сделаем её обложкой альбома". Как и в случае с обложкой предыдущего альбома, мы просто сказали: "Отлично", без всяких обсуждений.
Сколько материала вы записали на данный момент?
Тридцать пять песен. Тридцать пять наиболее самодостаточных песен Guns N' Roses... Это очень много материала для работы – примерно на четыре альбома. У большинства групп на создание такого количества материала уходит от четырёх до шести лет.
Ходило много слухов о том, будет ли это один диск, двойной альбом, или даже бокс-сет. Что происходит на самом деле?
Ну, это как уборка в шкафу. Есть тонна материала, который мы хотим выпустить, но проблема в том, как всё это выпустить? Вы же можете заставить какого-то пацана пойти и купить пластинку за семьдесят долларов, если это всего лишь ваш второй релиз. Мы пытаемся придумать, способ распространения материала, чтобы каждый из четырёх дисков можно было разделить, чтобы вы могли купить всё целиком или только один. Но поскольку альбом ещё не выпущен, ничего не решено. Всё может измениться, и я не хочу никого вводить в заблуждение. Я знаю, что это не будет один большой бокс-сет, где вы должны купить всё или ничего. Это я вам точно могу сказать.
Ходили слухи, что один альбом может быть выпущен в марте или апреле, затем двойной альбом в конце этого года, а затем ещё один отдельный альбом в 1992 году. Также были слухи о EP, содержащем кавер-версии различных панк-песен.
EP – это, вероятно, то направление, в котором мы собираемся двигаться, если говорить о некоторых каверах. На альбоме шесть каверов: "Live and Let Die" группы Wings, "Knockin' on Heaven's Door" Дилана – та новая версия [из саундтрека к фильму "Дни грома"], которая ни к чему не привела – "Don't Care About You" группы Fear, "Attitude" группы Misfits, "New Rose" группы Damned и "Down on the Farm" группы U.K. Subs. Это песни, которые нам нравятся – всё просто. У каждого из нас есть свой фаворит, и в то же время у нас есть общие. "New Rose" – это то, что хотел сделать Дафф, я думаю. "Don't Care About You" – это то, что хотел я. Песня Misfits была идеей Эксла, а "Heaven's Door" и "Live and Let Die" – это песни, которые мы с Экслом оба думали сделать.
Если говорить об оригинальном материале, который вы записали, есть ли у него какая-то определённая тема или объединяющее послание?
Я бы сказал, что нет. Я бы сказал, что он больше склоняется к тёмной стороне. В нём нет массы по-настоящему светлого материала, понимаете? Большинство из них пиздец, какие злые. Он очень злой, очень тяжёлый, и в то же время в нём есть тонкость, когда мы действительно пытаемся играть.
Как песни отражают изменения, которые группа пережила за последние несколько лет?
В песнях много говорится о том, как изменилась наша жизнь, о последствиях нашего успеха и о том дерьме, которое мы творим изо дня в день. В альбоме много полушутливых песен о наркотиках и несколько песен о любви, идущей в разном направлении. Независимо от того, звучит ли это как блюз или нет, но в основном это именно так. Это странная вещь. Я никогда не считал нас наивной группой; я всегда думал, что мы довольно круты в том, что происходит. Но когда мы просто тусовались на улице, это было веселее, чем когда у нас появилось много денег, мы стали частью общества и были вынуждены нести ответственность. Я думаю, что деньги – это как центральный нерв всего этого. Как, кажется, сказал Джими Хендрикс: "Чем больше денег ты зарабатываешь, тем больше блюза ты можешь спеть".
Appetite for Destruction был в значительной мере хард-роковым альбомом, в то время как G n' R Lies EP включал несколько акустических песен. Будут ли на новом альбоме какие-то радикальные музыкальные отступления?
Будет много разных инструментов. У меня есть гитары, которые издают самые разные звуки и вещи. На "Live and Let Die" есть духовые. Мы не занимались сэмплированием, но прямо сейчас, пока мы разговариваем, Эксл находится в студии с кучей синтезаторов, так что нам не придётся приглашать оркестр ради пары песен. Возможно, в "November Rain" даже будет детский хор, потому что это именно такая песня. Она очень ангельская. Мы сделаем всё возможное, чтобы песни получились максимально мощными.
Детский хор, духовые, синтезаторы – похоже, группа движется в новом направлении.
Это не смена направления, я не думаю, что у нас когда-либо было настоящее направление. Но мы стали немного более экспериментальными, я так думаю. Ненавижу это слово – мы просто делали всякую хрень, что нам взбредёт в голову. Этот альбом переходит из одной крайности в другую, от очень, очень интенсивных, неистовых, запредельных вещей до очень спокойных – и всё, что между ними.
Есть ли какие-нибудь мысли по поводу сингла на данном этапе?
Я не думаю, что у этого альбома будут синглы.
Почему нет?
Я не хочу раскачивать лодку или что-то в этом роде, но мне кажется, что в каждой песне есть какое-то ругательство. Каждый потенциальный сингл – это, типа, упс, ой, ну не этот. Но есть отличные песни, и мне всё равно, звучит ли в них "fuck", или "shit", или они упоминают о девушках так, как нам не положено.
Будет ли на альбоме предупреждающая наклейка?
Эксл не согласен с наклейками. Мне всё равно – я считаю, что наклейка – это прекрасно. Она придаёт альбому небольшое ощущение опасности.
Планируется ли тур?
У нас запланирован двухлетний тур, который начнётся в апреле. Мы посетим Новую Зеландию, Австралию и Японию, затем отправимся в Соединённые Штаты, где посетим все те места, где ещё не были. Мы поедем в Европу и сыграем на Уэмбли [в Лондоне], думаю, затем съездим в Японию на один концерт, а потом вернёмся в Штаты. Это только то, что мне приходит в голову. Мы выступим на здешних аренах, а потом вернёмся и выступим в колизеях.
Будет ли спонсор?
Я готов это сделать, если не будет тупой рекламы и тупых роликов. Я хочу участвовать в рекламе водки Black Death. Это Эксл меня на неё навел. Я хочу, чтобы Black Death Vodka позвонили мне, и чтобы я стал их рекламным партнёром. Только я лично.
А что насчет группы? Ваши менеджеры якобы разговаривали с табачными и пивными компаниями о спонсорстве тура.
Думаю, мы это сделаем, но я не хочу продаваться. Я не хочу быть следующей Джанет Джексон, ЭмСи Хаммером, грёбаным Эриком Клэптоном или кем-то вроде них. Мы устраиваем тур, и если они хотят помочь оплатить его, мы используем их бренд – мы развесим баннеры по всей концертной площадке, мне похуй. Если там будут бесплатные сигареты и бесплатное пиво, и они помогут оплатить тур, мне всё равно. Но я не надену футболку Budweiser. Мне плевать, если мы сделаем собственные фотографии и внизу страницы будет написано "Budweiser" или "Marlboro", но я не хочу делать ничего такого, где я буду держать что-то в руках с широкой улыбкой на лице.
Не боишься ли ты негативной реакции со стороны фанатов?
Я думаю, что фанатам будет всё равно. Они все пьют Budweiser и курят Marlboro. Я больше беспокоюсь за их родителей и за то, что они скажут о сигаретах, но это как если бы одни из самых влиятельных личностей в бейсболе, футболе, баскетболе и автогонках снимались в рекламе. Я имею в виду, что всё равно постоянно рекламирую курение, я ничего не могу с собой поделать. Не понимаю, чем сигареты хуже пива.
Говоря о бухле, давай вернёмся к прошлому году и церемонии American Music Awards. Ты попали в заголовки национальных газет, когда беспечно сказал "fuck" в прямом эфире. Что именно произошло в тот вечер?
Грёбаная Music Awards... Произошло следующее: мне позвонили в день церемонии и спросили, не хочу ли я пойти. Нас номинировали на две премии, и кто-то из группы должен был принять участие в церемонии, если мы победим. Так что мы с Даффом и нашими подружками напились и поехали туда после остановки в Carl’s Jr [американская сеть бургерных – прим. переводчика]. Когда мы приехали, там была всеобщая суматоха, вся эта фигня с папарацци. Мне было абсолютно похуй, я просто хотел потусоваться и хорошо провести время. В общем, у нас были места в третьем ряду, а шоу было очень пошлым и скучным. Мы курили и пили вино, и вдруг мы выигрываем эту награду. Мы не были к этому готовы. Не знаю, что я сказал на сцене, но это было коротко и метко. Не думаю, что в ней было много мата. Потом мы пошли за кулисы. Я встретил Ленни Кравица, что было круто, но Принс отшил нас. Он и его свита просто проигнорировали нас, когда мы проходили мимо. Он ничего не сказал и, вероятно, не знал, кто мы такие. Не думаю, что нас можно назвать хорошей компанией, но мне было наплевать. В тот вечер он всё равно выглядел как педик. После этого мы вернулись на свои места, и когда принесли вторую награду, это было совершенно неожиданным. Я поднялся к микрофону и начал благодарить людей, которые помогали нам все эти годы. Я снова сказал "fuck" и, зная, что это прямой эфир, произнес "Упс". Но это слово вылетало снова, снова и снова. Как только я начал, так всё и закончилось. Это было просто как использование артикля.
Почему ты так нарезался, если знал, что придётся выступать в прямом эфире?
Я не был на самом деле пьян. У меня было только вино. Я выпил где-то пару бокалов вина во время шоу, и я не был таким уж бухим. Это просто я – на самом деле, вы должны знать, какой я, особенно когда нахожусь в толпе народу. Всё внимание сосредоточено на тебе, и я становлюсь очень застенчивым. Не знаю почему, но я не могу подойти к такой публичной ситуации, без "допинга". В тот вечер я не надел цилиндр, у меня не было гитары, чтобы спрятаться за ней, и я не выступал. Заходишь в такое место и чувствуешь себя так, будто тебя просвечивают рентгеном. Кроме того, мне хотелось, чтобы мы были там самыми отвязными, потому что все остальные были такими учтивыми, чопорными и неестественными. Мы пытались хорошенько оторваться, и я думаю, что из всех присутствующих мы были единственными, кто не натягивал на себя маску.
За несколько месяцев до AMA было ещё одно фиаско, когда группа выступала на разогреве у Rolling Stones в Лос-Анджелесе и чуть не распалась в процессе. Что привело к этим событиям?
В то время я был в самом эпицентре очень, очень серьёзной проблемы с героином. Я чувствовал, что группа должна выступить с Роллингами, чтобы снова сплотить нас. Мы жили каждый в своём доме, никто никого не видел, я занимался своими делами, и только трое из нас регулярно ходили на репетиции. Поэтому я сказал: "Да, давайте отыграем этот концерт", хотя наш менеджмент был против. Я договорился с группой, что после окончания концертов с Роллингами я займусь лечением. Это было оговорено и понято.
В вечер первого концерта с Роллингами Эксл вышел на сцену и намекнул, что наркотики разрушают группу. Что ты почувствовал, когда услышал это?
Я уже собирался уйти. Я был в бешенстве. Мы закончили выступление, и это был один из тех вечеров, когда каждый занимал свою часть сцены и просто оставался там. Концерт был отстойным, паршивым, а потом Эксл объявил, что собирается покинуть группу.
Но он вернулся следующим вечером, и всё стало лучше после того, как ты произнёс небольшую речь о наркотиках. Тебя заставили сделать эти замечания?
Эксл сказал, что не будет выступать, если я не соглашусь выйти и сделать то, что он назвал извинениями, а я отказался это делать. Я сказал то, что сказал, и он вернулся, и это было очень душевно, потому что то, что я сказал, было абсолютно честным. Это не было извинением, это было что-то вроде объяснения. Нет, даже не так – я просто открылся и сказал, что я чувствую по поводу героина и того, что он делает с людьми, как он убивает и насколько это неправильно. Потому что так я себя чувствовал. Но в то же время я был наркоманом.
Когда ты впервые попробовал героин?
Где-то в самом начале существования группы. Я подсел на него, и это было началом конца, я так думаю. В первый раз я его покурил, а потом один раз нюхнул. Но в первый раз, когда я действительно кайфанул, я укололся. Я был настоящим наркоманом – нюхать было недостаточно, а курить – тем более. В общем, это один из тех наркотиков, когда кайф отличный, и тебе нравится быть под ним, но он очень сильно разъёбывает твою жизнь. Прискорбно, что такая пиздецки простая вещь, как маленькая кучка порошка, может сделать это, но такое случается.
Как ты думаешь, что до какой самой низкой отметки ты когда-либо опускался?
На героине самым низким падением было пойти в Rainbow [ночной клуб в Лос-Анджелесе], чтобы занять денег, и спустить всё на это дерьмо, в этом роде. Но я был не только героиновым наркоманом, я был ещё и кокаиновым наркоманом, и у меня бывали очень сильные ломки. Самое низкое, до чего я докатился, – это небольшой эпизод в Фениксе, где я свихнулся на кокаине, разгромил гостиничный номер и был весь в крови, бегал по отелю голый и всё такое. Некоторые пытались выдвинуть обвинения, приехали копы и парамедики, но, к счастью, я соврал, чтобы выпутаться.
У тебя когда-нибудь была передозировка?
У меня столько раз была передозировка. Я столько грёбаных раз просыпался в больнице. Я не люблю вдаваться в подробности, но я прошёл через всякое дерьмо. Я сидел в тюрьме из-за наркотиков. Можно подумать, что такие вещи заставят тебя остановиться, но это не так.
Что, в конце концов, заставило тебя бросить?
Потому что единственное, что меня больше всего заботило в жизни — группа, она разваливалась на глазах. Это был главный стимул. В остальном же мне было вполне комфортно просто расслабляться под кайфом, тусоваться со своими змеями и всё такое.
Прошло около года с тех пор, как ты перестал колоться. Не было соблазна снова попробовать тяжелые наркотики?
Самое близкое, что было чему-то подобному, это то, что пару раз мне это снилось. Кошмары. Довольно страшные. Но это всё.
Ты когда-нибудь лежал в клинике для детоксикации?
Меня пытались отправить в реабилитационный центр, но я ушёл через три дня. Я был очень зол и вернулся домой, накачался, потом поехал на Гавайи и завязал. С тех пор я чист.
Как проходила ломка в тот раз?
У меня была довольно сильная зависимость, поэтому ломка всегда была тяжёлой. Физическая часть этого достаточно плоха, но тревога – это самое худшее. Но я не понимаю, почему тема бросания наркотиков так важна. Это действительно личное. Это всё равно что спросить, как я хожу в туалет или что я мою первым, когда принимаю душ. Что касается меня, то я не считаю, что это кого-то касается. Я не хочу быть ещё одним Китом Ричардсом. Вся его история с наркотиками была так сильно разрекламирована, и он так откровенно говорил об этом, когда был в полном дерьме, потому что думал, что это круто, я так думаю. Что происходит, так это то, что эти истории никогда не уходят... Это очень деликатная тема. Но это тема, которую не пытаешься донести до миллионов людей, читающих этот журнал, которые не делают этого или не прошли через это. Это, пожалуй, одна из самых ужасных вещей, через которые может пройти человек. Это всё равно что постоянно находиться на смертном одре.
У тебя также были серьёзные проблемы с алкоголем. Насколько сильно ты пил?
Я регулярно выпивал по одной-две бутылки Jack Daniel's за вечер. Легко. Иногда по полгаллона. Я вставал утром и всё время был пьян. Я вырубился на гитарного магазин в Англии – очень глупая хрень. Всё это было опытом взросления. Думаю, я многому научился и сильно повзрослел с тех пор. Не знаю, стало ли мне от этого лучше или хуже как человеку, но теперь я очень осторожен с какими-либо наркотиками и алкоголем. Я знаю, что они из себя представляют.
Как у тебя дела с выпивкой в последнее время?
Я не пью так сильно, если могу удержаться. Но иногда я всё равно напиваюсь до чёртиков и хорошо отрываюсь, и меня это не беспокоит. Правда, наутро это доставляет определённые неудобства. Но у меня все еще есть небольшие причуды и неуверенность в себе, когда я обращаюсь к бутылке, вместо того чтобы просто оставаться трезвым и справляться с этим. У меня до сих пор есть эти небольшие проблемы, которые, я полагаю, являются частью шаблона. Но я уже не впадаю в такую депрессию, как раньше. Обычно если я пью слишком много, то это не просто так. Скука – мой злейший враг, мне очень легко становится скучно. За всю историю существования этой группы, пока мы играли, у меня никогда не было никаких проблем. Когда мы репетируем, записываемся или находимся на сцене, мы не так уж много пьём, и меня это не беспокоит. Я могу выпить коктейль, когда прихожу домой, или что-то в этом духе, но всё очень просто".
В прошлом году Guns N' Roses заменили давнего барабанщика Стивена Адлера из-за его злоупотребления наркотиками. Как бы ты описал его проблемы?
Стивен – настолько рок-н-ролльная личность, насколько это вообще возможно. Он жил только ради секса, наркотиков и рок-н-ролла – именно в таком порядке. Может быть, ради наркотиков, секса и рок-н-ролла. Потом были наркотики и рок-н-ролл. Затем только наркотики.
Что ты чувствуешь, когда люди говорят, что его несправедливо выгнали из группы?
Мне было очень жаль Стивена. Он говорил что-то вроде "Как они могли так со мной поступить?". Но дело было не в том, как мы могли так поступить с ним. А в том, как он мог так поступать с нами. Группа позаботилась о нём. Тот, кто думает, что мы просто выгнали его, просто не знает, о чём говорит, и не понимает, что происходило. Мы ждали его целый грёбаный год. Как долго группа должна ждать? Мы все хотели выйти и играть, и он тоже хотел играть. Просто он был слишком обдолбан, чтобы делать это. Мы делали для этого парня всё, что могли, чтобы вернуть его к нормальной жизни, а он отказывался. Каждый раз, когда он отправлялся в реабилитационный центр, он сбегал. Я имею в виду, что я сбежал из реабилитационного центра, но это потому, что я не хотел, чтобы меня контролировал кто-то другой. Я взял и привёл себя в порядок сам. Стивен ничего не контролировал. Он не хотел находиться в реабилитационном центре и по-прежнему хотел делать то, что он делает. Он считал, что это очень рок-н-ролльно. Что вы скажете такому парню? Поэтому я просто заявил: "Да ебись всё конём, я больше не могу с этим мириться, мы должны найти нового барабанщика"
Некоторое время с Ганзами работал барабанщик из группы Sea Hags, потом ненадолго его заменил Мартин Чемберс из Pretenders. Как вы остановились на Мэтте Соруме из Cult?
Парень из Sea Hags был реально классным мужиком, и мы с ним поладили, но он просто не давал нужной вибрации. Я увидел Мэтта в Universal Amphitheater, и после того, как прошло несколько месяцев и ничего не произошло, меня осенило, что он лучший барабанщик, которого я видел за долгое время. Так что я просто сказал: "В пизду. Не мешало бы попробовать его".
Слава Богу, я пошёл на то выступление в тот вечер. Тот факт, что Мэтт мог играть и вписаться в коллектив, спас нас. Если бы мы не нашли кого-то, это в конечном итоге стало бы концом группы. Мэтт был способен поддерживать группу, если не улучшать её полностью и не привносить в нее что-то новое. Однако он до сих пор не может никогда приехать вовремя. [смеётся.]
В то время как у большинства участников группы были трудности с выпивкой и наркотиками, то Экслу сложнее всего было просто общаться с людьми. У него были неприятности с соседом. У него были семейные неурядицы, постоянные стычки с голливудской полицией и другие щекотливые ситуации. Как эти инциденты повлияли на группу и запись альбома?
Ну, они – заноза в заднице, и они мешают работе. Я больше всех переживаю по этому поводу. Это просто моя натура – Эксл считает меня этаким больным на всю голову трудоголиком. И это правда, в каком-то смысле я действительно напрягаюсь. Я могу быть очень негативным в этом плане. Но бывают моменты, когда это [проблемы Эксла] действительно мешает тому, что я считаю продуктивным, и в итоге мы тратим кучу денег. Иногда мне кажется, что Эксл не имеет представления или имеет очень слабое представление о финансовой реальности. Я имею в виду, что для меня 400 000 долларов или что-то в этом роде для записи альбома – это просто безумие. Конечно, если бы я сказал это Экслу напрямую, он бы ответил, что я не знаю, что он переживает, и тут же началась бы ссора. Так было всегда – есть что-то, с чем я не могу смириться, или наоборот, и вот тут-то мы и сталкиваемся лбами. Так что я просто сижу там, зажав голову между коленями, и схожу с ума... Но безумие Эксла сводит меня с ума больше, чем самого Эксла, хотя он об этом и не подозревает. И это правда.
Почему, по-твоему, он попадает в такие неприятности?
Эксл как магнит притягивает проблемы. Я никогда не встречал никого, похожего на него. Он из тех, у кого зубная щётка может застрять в горле, потому что именно эта щетка оказалась бракованной.
С ним всегда происходит всякая хрень, и если бы вы поговорили с ним, он сказал бы вам то же самое.
Связь между вами двумя часто кажется неустойчивой.
Я не хочу говорить об Эксле, потому что все постоянно пытаются натравить нас друг на друга. Знаете, они пытаются поместить двух грёбаных японских бойцовых рыб в одну миску. Мы всегда были одинаковыми. У нас бывают взлёты и падения, и мы сталкиваемся лбами. Сколько я знаю Эксла, у нас было так много разногласий, которые были бы как конец сотрудничества. Думаю, так происходит с большинством певцов и гитаристов, или как там это клише называется. Со стороны это может выглядеть немного напряжённо, когда видишь всё это дерьмо, через которое мы проходим, но это создаёт напряжение, которое, в нездоровом смысле, действительно способствует музыке, над которой мы сотрудничаем. Но что касается Эксла, то он лучший певец и автор текстов в мире".
Хотя Guns N' Roses взяли длительный перерыв на запись альбома в прошлом году вы неоднократно принимали участие в записи чужих альбомов. Вы играли на альбоме Игги Попа Brick by Brick и на альбоме Боба Дилана Under the Red Sky. Что из себя представляла сессия с Диланом?
Дон Уос позвонил мне и попросил сыграть с Диланом, что оказалось одной из тех ошибок, на которых учатся. Он, наверно, сказал две фразы, пока я был там. Одна из них была "Привет", а вторая – "Играй как Джанго Рейнхардт". При всём уважении к Джанго, это была бы отличная концепция, если бы она соответствовала песне. Всё это было просто обузой. Я ничего не имею против Дилана, потому что он нравился моему отцу. В смысле, я вырос на Бобе Дилане, он был тем, кого слушала моя семья. И он никогда не вызывал у меня неприязни до последних пяти или шести альбомов. Хотя, когда я был там, мне удалось познакомиться с Джорджем Харрисоном, и это было здорово. Он играл слайдом просто охуенно круто [от переводчика: полностью согласен со Слэшем, для меня Харрисон – один и крутейших слайд гитаристов, узнаваемый с первой же сыгранной ноты].
Не был ли для вас опыт записи с Майклом Джексоном ещё одной проблемой?
Майкл Джексон был тем, кем я восхищался и кого очень уважал. Но когда дело дошло до дела, записи были настолько неорганизованными. Я люблю придерживаться расписания и быть пунктуальным, но эти встречи просто тянулись месяцами, и я думал, что они больше не хотят со мной работать. Через три месяца мне позвонили и предложили сделать это в такой-то и такой-то день, но когда этот день наступал, ничего не происходило. В конце концов, я пришёл и записал несколько ритм-партий для пары песен. Потом продюсер сказал, что уезжает в другую страну на некоторое время, и я попросил его позвонить мне, когда он вернётся. Но в итоге я разговаривал то с его женой, то с его ребёнком, пытаясь выяснить, что за хуйня происходит, и по сей день я не знаю, что происходит.
Если с Диланом и Джексоном у вас был неприятный опыт, то с Ленни Кравицем вы, похоже, сработались. После того как вы познакомились на AMA, как вы начали записываться вместе?
Я приехал в студию, где он работал в Лос-Анджелесе, и мы зависли там на всю ночь. Он курил травку, а я пил водку, и мы сыграли соло на одной из его песен под названием "Fields of Joy". Я только что закончил записывать ещё одну песню для его нового альбома, песню, которую я изначально сочинил для Guns и которая так и не стала песней Ганзов. Мы отлично провели время, тусуясь в Нью-Джерси. Этот парень такой охуенно искренний. Очень приятно работать с таким человеком, где нет никакого дерьма.
Участвовал ли ты в других сессиях в последнее время?
Лес Пол позвал меня сыграть на одной трибьют-пластинке, где он продюсировал записи Джимми Пейджа, Джеффа Бека и всех этих ребят... Так что я взял ещё одну песню под названием "Burnout", которая должна была стать композицией Ганзов, и попросил Игги Попа спеть на ней, а Кенни Ароноффа сыграть на ударных. Дафф собирался играть на басу, а Ленни подпевать бэк-вокал [от переводчика: я так не не смог найти какой либо информиции ни об альбоме, ни о песне].
Когда мы были в студии, Лес Пол сказал мне: "Ты довольно хорош, когда разучиваешь материал". Спасибо, Господи. Знаете, это было охуенно круто. Я просто уполз.
Кто-нибудь ещё обращался к тебе за сессионной работой?
Мне позвонила Ким Бейсингер и предложила сыграть на её альбоме. Это было, типа, нет, окей?
Несмотря на твой образ рок-музыканта, твои романтические отношения кажутся стабильными, ты сильно привязан к своей семье, а твой дом полностью заполнен котиками, собаками и, похоже, твоими любимыми питомцами – змеями. Сколько у тебя рептилий?
У меня их было одиннадцать, сейчас десять. Я недавно потерял одного, Клайда, который жил у меня около восьми или девяти лет, дольше всех. Позавчера вечером он умер на заднем дворе. Это очень тяжело, потому что он прошёл со мной через столько дерьма – через всю мою карьеру. Я так старался поддерживать его жизнь, а он, блядь, умер. Это было угнетающе, потому что вечер и так был плохим. Я пришёл домой, разозлился из-за какого-то дерьма, захотел проведать змею, а змея была мертва. Это было, типа, охуеть. Я не спал всю ночь. Я был просто несчастен, грёбаная развалина. Никто меня не понимал. Типа, моя змея умерла, а люди просто говорили: "О, как жаль".
Он долго болел?
У змей бывают неизлечимые болезни. Их очень трудно вернуть к нормальной жизни, но я довольно хорошо с ними справляюсь. Ко мне приезжал ветеринар, и мы занимались Клайдом. Он сильно похудел, и мы насильно кормили его и давали лекарства. Я знал, что Клайд был очень сильной змеёй, потому что в прошлом он попадал во всевозможные переделки. Однажды он попал в измельчитель мусора, его ударило током и выбило глаз. Мы надеялись, что то, что поддерживало его так долго, удержит его, но он не выжил. Он похоронен на заднем дворе.
Помимо домашних животных, ты также очень близок с родителями и часто общаешься со своим братом Эшем. Кто-нибудь еще из твоей семьи повлиял на тебя?
Моя бабушка купила мне мою первую гитару. Я часто проказничал дома, и бабушка гоняла меня по дивану. Она сходила с ума, когда я играл "Black Dog" очень громко. Я совсем не был готов к её смерти. Я часто думаю о ней, и, наверное, она всё время со мной.
Несмотря на твои отношения с семьёй, ты как-то сказал, что стараешься не сближаться с людьми. Почему?
По большей части потому, что я никому не доверяю. У меня есть несколько близких друзей, которым я доверяю безоговорочно. Но когда ты имеешь дело с людьми на этом уровне, большинство из них хотят тебя использовать. Многие друзья отвернулись от меня, так что я немного разочарован. Я бы хотел доверять всем, но иногда тебя так используют в своих интересах, что ты чувствуешь себя куском мяса.
Как ты думаешь, твои чувства как-то связаны с тем, как тебя воспитывали?
Это хорошая мысль. Многие музыканты очень бунтарские, потому что они происходят из очень подавленной, иногда разрушительной семейной жизни. Мне очень повезло. Слава Богу, я вырос очень дружной и любящей семье. Я мог бы быть гораздо хуже, чем сейчас.
