Ritchie Blackmore
Исповедь Ричи Блэкмора
Кэмерон Кроу, июнь 1975
Creem Magazine
перевод с английского
29-летний лид-гитарист и вдохновитель Deep Purple Ричи Блэкмор никогда не позволял тактичности помешать хорошему интервью. Приведённая ниже стенография беседы, состоявшейся во время недавнего американского тура Пёрпл, застала Блэкмора в бодрящем самокритичном настроении.
Похоже, вы вполне довольны своей репутацией.
Да, вполне. Я ничего не имею против того, что меня считают угрюмым ублюдком. На самом деле я очень серьёзный человек, и когда я вижу, что девчонки подходят ко мне и спрашивают: "Почему ты не улыбаешься?" я начинаю злиться. Если я расслаблен, то выгляжу несчастным. Так оно и есть. Я просто не смеюсь. Я не смеюсь над "Ты слышал свежий анекдот: Встречаются как то англичанин, шотландец и ирландец?" Я отвечаю "Нет" и ухожу. Я люблю уходить на середине шутки. Бог знает, откуда это, но я люблю портить шутки. Больше всего меня веселят розыгрыши. Я люблю включать огнетушители в ресторанах. Для меня это смешно. Это мне очень нравится. Я вполне остроумен, но я не смеюсь до упаду. Если я разговариваю с какой-нибудь плоскогрудой и прыщавой шмарой, которая подходит ко мне и говорит: "Почему ты так мало улыбаешься?". Я обычно отвечаю что-то вроде: "Если бы у тебя были бы большие сиськи и не было прыщей я бы, наверное, улыбался". Это моя фишка. Я ношу чёрное, и мне всё похуй. В некоторых вопросах я не пойду на компромисс. Есть опредёленные компромиссы, на которые я иду в музыке, если я думаю, что это сделает людей довольными. Но есть вещи, которые я не буду делать, например, приходить на пресс-конференции по поводу золотых альбомов и тому подобное. Может быть, лет через десять я оглянусь назад и скажу: "Тогда я был немного резковат", но на хуй. Я отлично провожу время.
Кажется, вы избегаете внимания.
Да.
Почему вы не предприняли шаги, чтобы стать крупной гитарной звездой?
Я не думаю, что достоин этого, в принципе. Я думаю, это лучше оставить таким людям, как Джимми Пейдж, которые выглядят соответствующе. Я всегда смущаюсь, когда начинаю выставлять себя напоказ. Я могу быть очень сексуальным на сцене и всё такое, но меня это не возбуждает. Я думаю, что веду себя довольно глупо. Если я начинаю покачивать бедрами, то делаю это, наверное, полминуты, потом перестаю. Я не хочу увлекаться этим, мне нравится понемногу делать всё, но я не хочу быть клоуном. Хотя такие люди, как Эрик Клэптон, не сдвинулись ни на дюйм, он всё равно носит свой белый костюм, чтобы получилась хорошая фотография. Его белый цвет на фотографии выглядит лучше, чем мой чёрный. Я очень доволен тем, кем являюсь.
А в студии вы такой исполнитель, каким хотели бы быть?
Нет, это меня просто бесит. Мы никогда не делали хороших записей - за исключением Machine Head.
Как вы оглядываетесь на ранний состав?
Я никогда не слушаю все эти вещи. Не знаю, понимают ли это другие музыканты, но я вообще не могу слушать то, что играю. Единственный раз, когда я могу это слушать, это когда я напиваюсь до беспамятства где-нибудь на дискотеке, слышу наши записи, и тогда я говорю: "О... это нормально". Но если кто-то поставит её дома, я буду чувствовать себя очень неловко, потому что я играю только треть того, что могу выдать. Ты никогда не сможешь превзойти себя на записи; это просто безнадёжно. Я слушаю наши записи и думаю: "Господи. Это ужасно". Такие вещи, как "Space Truckin'". В других случаях я слушаю кого-то другого и говорю: "Ну, это тоже ужасно". Так что, по крайней мере, наш вариант приемлем, потому что он лучше, чем большинство других.
Я думаю, Стиви Уандер выпускает очень хорошие вещи. "Superstition" совершенно уникальна. Но для меня в студии это просто безнадёжно. Некоторые могут это сделать, но выходят на сцену и все портят. Для меня всё наоборот. На сцене я знаю, что могу рискнуть. Я не могу сделать это в студии. Меня должна заводить аудитория. Другими словами, мне нравится выпендриваться. Всякий раз, когда я выхожу и играю на гитаре, я знаю, что я хорош, и я говорю: "Точно. Я самый великий", и всё выходит наружу. Когда я иду в студию, мне кажется, что я играю перед инженером и еще несколькими людьми. Это ничего мне не даёт. Поэтому большую часть времени я просто поддерживаю хороший средний уровень.
Похоже, у вас очень критический слух. Что вы думаете о своих современниках? Например, Маклафлин?
Маклафлин думал, что если применить к гитаре фузз, то получится хороший рок-н-ролльный звук. Он джазовый гитарист. Он не может подтянуть ноту. Он делает это с такой скоростью и сложностью, что это звучит хорошо, но этот размытый шум, который он накладывает на всё, всё портит. Я этого не понимаю. У Джерри Гудмана во истину настоящий звук. Он очень артикулирован. И Билли Кобэм, как мне кажется, был очень хорош. Но Маклафлин - это выше моих сил... Для меня это как музыка из ада. Если бы я отправился в ад, именно такую музыку я бы ожидал услышать по дороге.
Рой Бьюкенен великолепен. Он идет гораздо выше человеческого понимания, и это меня беспокоит. Я думаю, какой смысл быть там, наверху, если это будет идти выше понимания любого? Вы ничего не добьетесь. Пит Таунсенд однажды сказал, что прогрессировать - это здорово, но если ты не увлечёшь за собой свою аудиторию, это бессмысленно. Я думаю, иногда Бьюкенен слишком далеко заходит. Люди не понимают, что он делает.
Какие у вас планы на будущее?
Я знаю, это звучит очень мрачно, но если мы объявим, что погибли в авиакатастрофе, наши пластинки просто взлетят вверх. Наш менеджер согласился, что авиакатастрофа пойдёт нам на пользу, так что посмотрим.
Огромное спасибо Сергею Тынку, автору единственного русскоязычного гитарного журнала Guitarz Magazine за этот и другие предоставленные материалы для перевода.
Когда вы впервые поняли, что хотите стать профессиональным музыкантом?
Когда мне было лет шестнадцать. Я стал профессионалом в шестнадцать лет, играя в группе под названием Screaming Lord Sutch. До этого играл в группе Outlaws. В основном я играл на сессиях звукозаписи с такими людьми, как Том Джонс, как это ни смешно. Я записал несколько сессий с Томом Джонсом. Я даже не могу вспомнить, какие именно. Они просто приходили и уходили из студии, а я играл на всех пластинках. В течение нескольких лет это было похоже на то, как будто включаешь радио и говоришь: "О, это знакомо", а потом понимаешь, что ты был этой записи, что очень лестно, но работа была скучной. И я обнаружил, что примерно через три года после этого я был очень точен в своей игре.
Но я не возбуждал слушателей. Это не было эмоционально. Я был технически великолепен, но слишком контролируем. Так что, слава богу, я вырвался из этого мира.
Меня выбил из колеи взлёт английской поп-музыки, примерно в 1966 или '65 году. Я уехал в Германию на пару лет. Англия была просто смехотворна. Такие группы, как Hollies, были очень популярны. На телевидении были все эти смазливые мордашки: 24 часа в сутки крутили, например, Osmond Brothers. Мне это надоело, я уехал в Гамбург и жил там. Я учился, играл и занимался около пяти часов в день. Потом в Англии появился Хендрикс, и все говорили: "Эй, вы видели этого чёрного гитариста, который играет зубами?", а я отвечал: "Да, конечно", думая, что он, должно быть, полное дерьмо.
Когда я впервые увидел его, я подумал, что он довольно банален, играет на спине, за головой - всё это уже было раньше. Лишь примерно через год я понял, что он задумал, благодаря его работе со звуком в Axis: Bold as Love, и, конечно же, Electric Ladyland - воплощение всего рока. С тех пор все пытаются его копировать.
Я бросил всё это соревновательное дерьмо пять лет назад. Мне всё равно. Мне плевать на других гитаристов. Это просто смешно. Сейчас все играют на гитаре. Доктора теперь играют на гитаре. Сейчас вокруг столько гитаристов, что просто невероятно. Меня всегда смущает, когда люди спрашивают меня, на чём я играю, и мне приходится отвечать: "Э-э, на гитаре". КАЖДЫЙ играет на гитаре". Но Хендрикс дал мне веру в музыкальную сцену. И когда появились Cream, я подумал: "Ну вот, всё повторяется". Хотя я никогда не был в восторге от игры Эрика Клэптона, она была достаточно хорошей, и он многое копировал у английских блюзовых гитаристов, и это был хороший знак. У него был хороший звук, но Хендрикс был на голову выше его, потому что он мог сочинять, он мог петь, он мог создавать шоу. Однако с 1970 года он всё испортил. Люди снабжали его наркотиками, а некоторые менеджеры занимались грязными делишками.
В любом случае, он (Хендрикс) вселил в меня веру. Я думал, что люди больше не хотят слышать хорошие гитарные соло. Я думал, что они хотят слышать гармоничных певцов, таких как - в то время - Hollies и Beatles, и они были великолепны, но в музыкальном плане - ничто.
Я боюсь, что сейчас, с Дэвидом Боуи, Элисом Купером и подобными им людьми, сцена снова потускнела - поэтому она скатывается назад. В музыкальном плане с такими людьми, как Дэвид Боуи и Элис Купер, ничего не происходит, но некоторые считают их новыми мессиями, так что, думаю, так оно и есть.
ПОДДЕРЖАВ GUITARBLOG.RU ДОНАТОМ
