GUITARBLOG.RU

 

Гитарно-музыкальный исторический журнал

Malcolm Young

 

 

Маленький гитант AC/DC

 

 

Грег Кот

The Coda Collection, Март 2021

Малкольм Янг из AC/DC был ростом 158см, и весил чуть больше 45кг, но он был гигантской фигурой в рок-н-ролле и движущей силой AC/DC. Он не только основал группу и рекрутировал своего брата Ангуса Янга и вокалиста Бона Скотта, чтобы они стали её заводилами, он ещё писал песни и направлял их стилистику. Будь то в студии, или на сцене, он всегда предпочитал фоновую роль, которая имела решающее значение для звучания. Он стал одним из лучших ритм-гитаристов рока.

Малкольм Янг умер в возрасте 64 лет в 2017 году, через пару лет после того, как деменция вынудило его покинуть созданный им коллектив. Группа продолжила, и в 2020 году выпустила свой первый без него альбом Power Up. Но, как обычно, Малькольм был соавтором всех песен с Ангусом, включая лиричную Through The Mists Of Time, которая является чем-то вроде мрачной данью уважения от группы своему павшему товарищу. "Тени монстров, тусклый свет…" – как поётся в той песне.

"У Малкольма было видение того, какой должна быть группа" – как однажды поведал мне Ангус Янг. "Брат сказал: 'Мы будем играть единственную стоящую музыку: рок-н-ролл. И мы будем играть жёстко".

 

Группа продала более двухсот миллионов дисков по всему миру, хотя изначально её избегали коммерческие радиостанции, и она не имела успеха в чартах США до своего пятого альбома, выпущенного на международном рынке. Но с каждым релизом армия фэнов группы только увеличивалась. Альбом 1980 года Back In Black побил рекорды продаж, выведя звучание группы на новый уровень: рифовые песни, с чёрным юмором в текстах, которые заполнили брешь между панком и металом.

 

Малкольм и Ангус Янг родились для этой работы. Они были самыми младшими из восьми детей в семье рабочих из Глазго. Их родители переехали в Австралию в 1963 году в поисках работы. Через несколько недель после прибытия в Сидней, их старший брат Джордж сформировал рок-группу Easybeats, которая в 1967 году взорвала поп-чарты с классическим гаражно-роковым синглом Friday On My Mind. Другой из старших братьев, Джон, познакомил Ангуса и Малькольма с блюзом, в частности с Биг Биллом Брунзи. Таким образом, был задан их дальнейший курс.

Ангус и Малькольм оба играли на гитаре, и на раннем этапе они смогли распределить свои роли таким образом, чтобы они наилучшим образом служили их песням. "В начале мы как бы менялись ролями, а затем он взял на себя ритм" – рассказывает Ангус. "Его ритм-стиль это сам по себе стиль. Я сижу, смотрю, пытаюсь ему подражать, но это всё равно не Малькольм. У него потрясающая левая рука, понимаешь? Это так стремительно, так быстро… он всегда на три или четыре шага впереди всех нас. У него потрясающая приспосабливаемость. Я только собираюсь взять аккорд, а он уже берёт его. И в добавок ко всему, он держит правую руку в движении, и она работает настолько чётко, что не пропадает ни одна нота. Когда вы смотрите на неё, вы говорите: 'О, он просто заполняет паузы'. Но когда вы смотрите на это ближе, вы понимаете, что он не только заполняет их, но и играет между ними. Наше звучание полностью зависит от него".

Малкольм Янг редко давал интервью, вместо этого он предпочитал позволять более харизматичному Ангусу и болтливым певцам, сначала Скотту, а затем Джонсону, снабжать СМИ бойкими цитатами. Но Малькольм Янг никогда не выпендривался. Он был скромен, когда познакомился с одним из своих кумиров, Бадди Гаем за кулисами Рокси в '90е. Несколько лет спустя он вспомнил об этой встрече, когда я, наконец, смог с ним побеседовать.

 

"Без таких как Бадди Гай, нас бы здесь не было" – заметил он, качая головой, вспоминая тот случай.

Вот отредактированная версия нашего интервью 2003 года, в которой основное внимание уделялось ранним годам Малкольма и корням AC/DC.

 

Грег Кот: Вас собираются включить в Зал Славы Рок-н-ролла (в 2003 году). Это должно быть странное ощущение, учитывая, что вы были приняты в штыки рок-истеблишментом, когда только начинали свою карьеру.

 

Малькольм Янг: Это показывает вам, какие там дегенераты, не так ли?

 

ГК: (смеется) Дегенераты, это может быть слегка преувеличено. Какой вы видели группу в начале '70х

 

МЯ: Всё, что мы делали – развлекали народ. Когда мы начинали как группа, владельцы клубов сказали нам: "Мы хотим, чтобы люди танцевали, чтобы они больше пили". Вот мы и старались, заставляя людей зажигать, потеть и пить. Мы и сейчас остались верны тому же принципу. Люди платили деньги за билеты, и мы никогда этого не забывали. Все, остальное было бонусом. Мы были просто клубной группой. По мере того, как вещи развиваются, ты развиваешься вместе с ними.

 

ГК: Давай поговорим о том, с чего все началось. Какие были условия в Шотландии, которые заставили семью переехать в Австралию в начале 60-х, когда тебе было около 10 лет?

 

МЯ: Мы выросли в Глазго и эмигрировали в Австралию в 1963 году. Глазго довольно сильно бомбили во время Второй Мировой войны, и он так и не оправился. Безработица была высокой, и вы могли добраться до Австралии примерно за 20 фунтов, что составляет около 40 американских долларов. Для перелёта всей семьи это было дороговато, полетели не все. Мы с Ангусом были самыми младшими, так что мы полетели с Джорджем. Моя сестра полетела со своим мужем и их в то время маленьким ребёнком. В Австралии не было особо чем заняться, если только ты не любил спорт, такой как крикет и регби. Поэтому мы с Ангусом и проводили столько времени за игрой на гитаре

 

ГК: Ваши родители одобрили то, что вы сосредоточились на музыке?

 

МЯ: Мой отец был чернорабочим, то есть неквалифицированным рабочим. Мама была просто мамой. Она была домохозяйкой. Мой отец работал на фабрике и какое-то время был почтальоном. Семья смеялась над моим отцом. Он не играл на музыкальных инструментах. Но он танцевал чечетку и играл на ложках. У него было чувство ритма. Со стороны моей мамы у неё был племянник в Германии, который играл на пианино. Все братья играли на гитарах, акустических. Много песен Биг Билла Брунзи. Один из них играл шотландские песни на гармони. Дома всегда были инструменты. Мы с Ангусом взяли в руки гитару, как будто научились ходить, как только смогли. Мы видели, как наши старшие братья сочиняли мелодии, поэтому мы научились тому же. Мы буквально родились с гитарами в руках.

ГК: Был ли вдохновителем ваш брат Джордж, учитывая, что он сформировал Easybeats, как только вы пришли, и, в конце концов, он со своим приятелем Гарри Вандой продюсировали AC/DC , в начале '70х.

 

МЯ: Джордж старше меня лет на пять-шесть. Он сформировал группу из хостела, в котором мы жили после эмиграции. Она была собрана в течение трёх-четырёх недель после того, как мы туда переехали, соре от скуки, чем от чего-либо ещё. Они давали концерты и заключили контракт на запись с местной студией. Их первая песня сразу пошла в ротацию на радио. Они переехали в Англию, чтобы попытаться прорваться и даже совершили тур по Штатам. Наш Джордж был больше похож на мудрого дядю, чем на старшего брата в хорошем смысле. У него была светлая голова на плечах, и он был хорошим продюсером. Если мы сбивались с пути, он говорил: "Не забывайте о своём рок-н-ролле". Ещё до Джорджа другой наш брат, Алекс играл в Англии в группе Grapefruit, которая на самом деле была одной из первых групп на лейбле Beatles – Apple. Название Grapefruit дал им Джон Леннон. Они выпустили на Apple альбом и несколько синглов.

ГК: Австралия в то время не была известна своей рок-культурой. Как вы узнали о музыке, которая начала процветать в Англии и США?

 

МЯ: В начале шестидесятых мы чувствовали себя отрезанными от остального мира. Хиты из Америки добирались до нас два месяца спустя. У нас были все эти мини-звёзды, которые доминировали на телевидении. Мы слушали Топ-20 на коротковолновом Радио Люксембург. Мы настраивали приёмник, чтобы узнать, что на самом деле происходит в музыкальном мире. Мы видели Beatles по телевизору в Глазго, ещё до того, как они стали суперзвёздами, и до переезда в Австралию. Мы узнали о них спустя полгода после того, как они стали популярными. Потребовалось около полугода, чтобы их популярность добралась до Австралии.

 

ГК: Когда ты встретил Бадди Гая за кулисами в Лос-Анджелесе, ты не говорил с ним о своей группе, ты хотел поговорить о блюзе. Насколько большую роль он сыграл в вашем развитии?

 

МЯ: Я услышал чикагский блюз от своих братьев. Один из них, Джон, любил Большого Билла Брунзи. Вы начинаете искать другие имена, другие альбомы, и слушать их. У нас прослеживается связь с этой музыкой.  В наши дни она кажется не такой уж большой, но когда семья вырывается из дома и переезжает на другой конец света, потому что твой отец не мог найти работу, ты не чувствовал себя частью этой системы, если вообще была система. Нам было знакомо то, о чём пели блюзовые исполнители. Они могли заставить нас смеяться. Это было просто о повседневной жизни, и это толкнуло нас. Мы просто попали в эту струю.

ГК: Как вы сделали шаг на пути к созданию группы?

 

АЯ: Ангус и я оба мечтали играть в группе. Мы думали, что однажды мы сделаем то же самое, что и Джордж. Мы играли каждый день, и когда Джордж был рядом, он тоже играл с нами. Мы не соревновались друг с другом. Мы репетировали сами, выстраивали свои стили. У нас никогда не совпадали вкусы. Мне больше нравились Битлы и Роллинги, а Ангусу нравились более тяжёлые вещи, Хендрикс и Cream с лидирующей гитарой. Я слушал песни как песни: ударные, вокал, всю музыкальную сторону. Я склонен подхватывать аккорды, всю картину вокруг гитары. Это происходило в какой-то момент, когда я создавал группу. Мы собирались взять клавишника, но вместо него я взял Ангуса (смеётся). У Ангуса была своя группа, небольшая рок-группа, но они просто отшили его. Он сказал мне, что с его группой покончено, и я предложил: "Приходи завтра, устроим тусовку" Мы собирались играть рок-н-ролл, все было просто.

 

ГК: Сколько времени потребовалось, чтобы собрать состав, который знают как AC/DC, в который входили вы с Ангусом, Бон Скотт и (барабанщик) Фил Радд?

 

МЯ: На это потребовалось время. Когда присоединился Ангус, это уже было большое дело. Он ещё не выступал на сцене. Джордж и наша сестра очень помогли ему в этом. Они сказали: "Тебе нужна своя фишка, Ангус". Они считали, что в хорошем спектакле всегда есть что-то, что может понравиться людям. Сестра предложила: "Почему бы тебе не носить школьную форму с шортами?" Она придумала для него эту фишку, и это стало его фирменным знаком на всю жизнь.

ГК: Ангус всегда казался довольно застенчивым за кулисами.

 

МЯ: Поверь мне, он может зажечь. Это не притворство. Он всецело отдаётся работе. Я не думаю, что кто-то может похвастаться такой же экспрессией. Это то, чего ожидает публика, и он это делает. Даже я не знаю, как он впадает в такое состояние.

 

ГК: Должно быть, он получил какой-то заряд от публики, когда вы, ребята, начали играть в австралийских барах.

 

МЯ: Он получил достаточно этого дерьма. Они все были байкерами и работягами, закончившими трудовой день, но он их покорил своими шуточками, мягко говоря. Он отдавал столько же энергии, сколько получал. Мы хорошо ладили с клубами. Шумные, безумные, дерущиеся австралийцы… К концу вечера все были покорены. Он носил школьную форму, но мог играть на гитаре. Мы ходили в клубы и наблюдали, что там происходит, и никто больше не играл музыку, которая заставляла бы публику зажигать и танцевать. Люди танцевали под фоновую музыку между группами. Мы видели, стоило на музыкальном автомате включить какой-нибудь рок-н-ролл вроде Jumpin’ Jack Flash (Rolling Stones), весь танцпол будет заполнен. Все группы занимались музыкой хиппи, этим хиппи-похмельем. Они этого не понимали. Это широко открывало нам дорогу. На самом первом концерте мы играли Jumpin’ Jack Flash, и растягивали её середину джемом из Литтл Ричарда, Great Balls Of Fire и ещё пары песен Роллингов. Вещами, которые мы хорошо знали. Сыграйте быстрый зажигательный хит, и считайте публика у вас в кармане. Пока они танцевали, мы делали свою работу. Чем больше они танцуют, тем больше пьют. Все были по-настоящему счастливы. Везде, где мы играли, нам поступали предложения о проживании. Группа начала работать. В Мельбурне, который по размеру немного похож на Лос-Анджелес и Лондон, люди звонили нам из Сиднея и интересовались группой. Мы быстро продвигались. В то время нас это не беспокоило. Это было типа: "О, хорошо, еще один концерт".

ГК: Как вы с Ангусом сыгрались как гитаристы на раннем этапе?

 

МЯ: Мне больше нравились аккорды, песня целиком, а не отдельные части. Я был в некотором роде рад, потому что я в большей степени мелодический музыкант. Ангус был больше увлечён рок-движухой. Я сразу сказал, что это здорово. Никогда не возникало никаких вопросов. Я подумал что мне бессмысленно играть соляки, предоставив это Ангусу. У нас никогда не было братских ссор, скорее наоборот, потому что мы просто хотели хорошо играть группой.

 

ГК: Разве ты не знаешь, что братья в рок-группах должны соперничать?

 

МЯ: (смеется) Мы и правда немного страдаем от этого. Но это не так драматично. У нас есть свои нюансы. Это то, что мы занимаемся своим делом зная друг друга всю жизнь. И в этом много плюсов. Братья спорят, но есть и близость. В группе некоторая агрессивность поднимает свою уродливую голову, но это, определённо, не такая большая проблема для AC/DC. Во время записи альбомов это худшее, потому что все находятся под небольшим давлением. Вы находитесь в замкнутом пространстве, где всё это происходит. Хотя нам в целом с этим очень повезло.

 

ГК: Бонн Скотт в некотором смысле завершил формирование группы и был большой личностью. Как он влился в ваш с братом коллектив?

 

МЯ: Если честно, Бон взял на себя всю ответственность. Он был старше и уже выступал в другой группе. Он был опытным музыкантом. Мы написали одну или две песни, и он посоветовал нам написать еще. Он говорил: "У меня есть идея песни о моей грёбаной жене, с которой я расстался 'She’s Got Balls'". Мы уже записали несколько песен, но когда он пришёл, мы только набирались опыта. Мы держали уши открытыми. Он толкнул нас немного дальше. Публика радовалась, когда первый певец (Дэйв Эванс) уходил, и мы играли инструментальный джем без него, настолько он был плох. Бон вписался в коллектив всего за неделю. У него были песни, идеи, мотивация. Он был крут. Мы были счастливы работать с таким человеком. Мы просто получали удовольствие от исполнения музыки. У него были большие планы.

ГК: Почему в середине семидесятых группа переехала в Лондон?

 

МЯ: Мы переехали, чтобы пробиться на европейскую сцену. В более глобальных планах было пробиться в Штаты, но менеджер в то время сказал, что лучшее, что можно было сделать, это сыграть в нескольких клубах и пабах Лондона, сделать там имя, а затем попробовать Нью-Йорк. В течение двух-трех месяцев в Лондоне просочились слухи, и это не заняло много времени. Это было в конце 1975го, в '76м.

 

ГК: Чем продюсирование Матта Лэнге на Highway To Hell (1979) отличалось от подхода Ванда-Янга на ваших предыдущих альбомах?

 

МЯ: Конечно же, всё было иначе. Ванда-Янг в основном основывалась на исполнении. Делаем в студии то, что делаем на сцене. Это то, что они хотели слышать на записи. Они получали энергетику настоящего рока. Тряси башкой и зажигай – вот чего хотели Джордж и Гарри. Если гитара расстраивалась, мы оставляли её как есть, если это звучало по-рокерски. Они хотели чтобы была энергетика. Матт был больше сосредоточен на звуке. У него "золотые" уши. Это был другой мир. Что касается продюсирования, аранжировок – он был великолепен. Ему нравилась атмосфера рок-н-ролла, но его стиль был другим. Оба стиля работали на нас.

ГК: С Маттом вам приходилось записывать больше дублей?

 

МЯ: Я бы так не сказал. Это действительно зависит от группы, чтобы заставить ее зажигать. Когда мы записывались с Джорджем и Гарри, запись занимала всего пару дней, оборудование было настроено. Они настраивали его достаточно быстро и мы просто включались и играли. С Маттом же мы сидели и ждали несколько дней, пока он должным образом отстроит барабаны. Джордж и Гарри пришли из эпохи рок-н-ролла, Литтл Ричарда. Старая раздолбанная ударная установка может неплохо звучать.

 

ГК: Давай представим, ты сидишь дома, и можешь играть всё, что захочешь. Что бы ты записал в первую очередь?

 

МЯ: Наверняка это был бы инструментал Боба Дилана Wigwam. Там звуча духовые. Это вроде как довольно странная, но очень запоминающаяся песня. Сначала я не знал, что это он. Я подумал, что ослышался, когда по радио объявили, что это он. Я играл в бильярд и пританцовывал под неё. Я не из тех, кто любит софт-рок, но если я хочу послушать медленные вещи, то обычно это Джон Ли Хукер. Мой отец подражал Элу Джолсону, танцевал под него чечетку. Это ритм, с которым он связан. Теперь, когда я хочу снова испытать счастья, я возвращаюсь к своим любимым старым записям. Я слушаю многое из Джанго Рейнхарда. Некоторые из его вещей просто потрясают. Луи Армстронг тоже умеет зажигать. Эти композиции делают меня счастливым.

Грег Кот - мериканский писатель и музыкальный критик. Начиная с 1990 года Кот публикуется в газете в Chicago Tribune, где освещает популярную музыку и рассказывает о социальных, политических и деловых вопросах, связанных с музыкой. Кот является ведущим передачи Sound Opinions, которая, по его словам, представляет собой "единственное в мире рок-н-ролльное ток-шоу", организованное на национальном уровне через домашнюю базу Общественного радио Чикаго.

 

Кот является автором книг: Wilco: Learning How to Die, Ripped: How the Wired Generation Revolutionized Music и I'll Take You There: Mavis Staples, the Staple Singers and the March up Freedom's Highway. Также он в соавторстве с Джимом Дерогатисомв он написал книгу  The Beatles vs. The Rolling Stones: Sound Opinions on the Great Rock 'n' Roll Rivalry.

 

P.S. Огромное спасибо Сергею Тынку, автору единственного на сегодняшний день русскоязычного гитарного журнала Guitarz Magazine, за предоставленный для перевода материал.